На Всемирном парковом конгрессе, который прошел в Казани 18-19 октября 2019 года, обсудили будущее городских кладбищ. Наш лучший корреспондент Людмила ЛУНИНА рассмотрела этот вопрос со всех сторон.
World Urban Park Congress – событие эпохальное. В выбранную точку планеты на 2 дня слетаются специалисты по городскому планированию и озеленению со всего мира и делятся опытом: как внедрить в растущие города рекреационные зоны, создавать большие, красивые, интересные парки, заманивать в них посетителей, чем их там развлекать, как поддерживать порядок и проч..
В этом году местом проведения Конгресса выбрали Казань. Четыре года назад в республике Татарстан началась беспрецедентная Программа благоустройства общественных пространств. На сегодняшний день привели в порядок 350 объектов – парки, скверы, набережные. Наработки Татарстана легли в основу федеральной программы благоустройства. Совсем недавно, в сентябре 2019-го за свою работу республика получила престижную международную премию по архитектуре имени Ага Хана. Принц Ага Хан IV лично прилетал в Казань ее вручать.
Разговор о «Зеленых местах памяти» – кладбищах и мемориалах вызвала ажиотажный интерес: в небольшом зале было не протолкнуться. И дело не только в том, что тема смерти в русской культуре табуирована, и, уж если решили публично ее обсудить, каждый хочет послушать. Все сложнее и масштабней.
Ежегодно на планете умирает 60 млн людей, 0,8% от 7 млрд живущих – примерно половина населения России или вся Англия. Их негде хоронить. Точнее, землю-то найти можно – согласно санитарным нормам, обязательно за чертой города. Но новые кладбища заполняются под завязку в течение 20-30 лет.
Такие прогрессивные страны как Бельгия, Франция, Германия, Сингапур содержат могилы несколько десятилетий лет, после чего производят санацию: захоронения сносятся и на их место ложатся новые гробы и урны. (Старые останки хоронят в общей могиле.) Если семьи хотят хранить прах предков вечно, им придется платить.
В 1960-е (не в последнюю очередь благодаря книге Джессики Милфорд «Умереть по-американски» (Jessica Mitford, The American Way of Death, 1963), подвергшей критике традиционные способы упокоения) в западном мире произошла ритуальная революция: от погребения в гробах перешли к, как тогда казалось, более экологичной кремации. Но сегодня даже сжигание 60 млн. – отравляющий атмосферу процесс.
Есть культуры, в которых отношение к кладбищам, как и к смерти, лишено западного трагизма. И это позволяет использовать мемориальные места как парки.
Рано или поздно все кладбища оказываются в черте растущих по экспоненте городов. Что делать? Равнять территорию с землей – неэтично, переносить останки – финансово неподъемно. В истории есть, правда, прецедент: в начале XIX века парижане перенесли 7 млн останков с городских кладбищ в катакомбы. Сейчас 1,5 км подземных ходов, заполненных костями и черепами, превращены в музей. Но вся операция заняло 50 лет., иряд ли этот подвиг повторим сегодня.
Некоторые кладбища становятся национальными некрополями и местами туристического паломничества (есть такое явление – некротуризм). Но, если речь – не о венецианском Сан Микеле или питерской Александро-Невской лавре, а о рядовом, хотя и старинном захоронении, кладбищенские территории оказываются вычеркнутыми из городской структуры. С одной стороны, они – великолепные зеленые оазисы, заросшие многовековыми деревьями, и неплохо бы сделать из них парки – те самые «зеленые места памяти». Но это не принято: как же танцы на костях! К тому же там неудобно гулять: нет дорожек и скамеек, понятной навигации, повсеместного освещения. Да и кладбищенская эстетика до недавнего времени была стихийной, в лучшем случае – курьезной, в худшем – депрессивной.
Реновация старинных кладбищ, как и создание новых – проблема для правительств всех стран и городов.
БЛИЖНИЙ ВОСТОК
О реконструкции древних кладбищ рассказал на Конгрессе Юрьен ван дер Тас – директор по развитию Фонда культуры Ага Хана. Фонд помогает странам с преимущественно мусульманским населением. Обладая практически неограниченными финансовыми возможностями, он вкладывается в сложнейшие и затратнейшие проекты – как, например, в парки в Кабуле.
Когда в 2001-м году международная военная коалиция свергла в Афганистане режим талибов, столица лежала в руинах. Потребовалось 15 лет и десятки миллионов долларов, чтобы восстановить «Сады Бабура» – мемориально-парковый комплекс с гробницей основателя империи Великих моголов Захиреддина Мухаммеда Бабура (1485-1530). Он был не только правителем, но и философом, писателем, выдающимся ландшафтным дизайнером. В Кабуле он разбил регулярный террасный сад-парк, в котором росли бананы, гранаты и апельсины и гуляли павлины. Много столетий комплекс использовался и как место захоронения. В 1980-е квартировавшие в районе советские войска построили недалеко от гробницы Бабура бассейн. В процессе реставрации восстановили террасный парк, мавзолей, да и бассейн решили оставить. Местные жители (в основном дети) плещутся в нем с полным пиететом к памяти великого предка, могилы им не мешают.
Фонд Ага Хана восстановил в Кабуле и Мавзолей Тимура (Timur Shah Mausoleum) с прилегающим парком. Тимур Шах Дуррани (1743-1793) был правителем, сделавшим Кабул столицей Афганистана. В военное время талибы использовали его мавзолей как конюшню. Сегодня святыня работает и как усыпальница, и как культурный центр: внутри здания проходят выставки, семинары, лекции.
В Нью-Дели старинный регулярный парк был восстановлен вокруг гробницы Хумаюна. Насир-уд-дин Мухаммад Хумаюн (1508- 1556) — второй падишах Великих Моголов, с его мавзолея началась традиция усыпальниц в садах. К его парку примыкает сад с мавзолеем одного из самых почитаемых суфийских святых Низамуддина Аулия (1238-1325) и так называемый Tombs of Battashewala Complex – не до конца изученные захоронения эпохи моголов. Мемориальный характер района совершенно не препятствует концертам национальной музыки, ярмаркам выходного дня, работе колеса обозрений и вообще – если не всеобщему веселью, то приятной городской жизни.
«Есть культуры, – резюмировал выступление Юрьен ван дер Тас, – в которых отношение к кладбищам, как и к смерти, лишено западного трагизма. И это позволяет использовать мемориальные места как парки».
Может, нам надо поучиться? Да и европейская традиция не так чтобы однородно трагична.
ЕВРОПА
Еще один «кейс» – что делать с историческим кладбищами – предлагает Дания. На кладбище Ассистенс (Assistens Kirkegård) в Копенгагене покоятся, среди прочих, Ганс Христиан Андерсен, Сорен Киркегор и Нильс Бор. Существующее с 1760-го года, оно уже в XIX веке стало городской достопримечательностью. «Это, безусловно, одно из самых красивых кладбищ Европы, – писал в 1827-м году шведский поэт Карл Август Никандер (Karl August Nicander). – Пышная зелень, укромные тропинки, цветущие лужайки, храмы в тени тополей, мраморные гробницы с нависшими ивами, урны и кресты в обрамлении роз, ароматы, пение птиц, – место смерти больше напоминает рай».
Жители Копенгагена начали использовать это место как парк уже в XIX веке. Скорбная атмосфера, казалось бы, имманентно присущая кладбищам, на Assistens Kirkegård разрушалась постепенно, но неуклонно. На особо грандиозные похороны собирались толпы зевак. Экскурсии среди могил нередко заканчивались пикниками и танцами. За порядком должны были следить могильщики, но они тайком продавали посетителям алкоголь. Правительство законодательно запретило на кладбище еду, напитки, громкую музыку и вообще – любое веселье. Хотели даже ввести плату за посещение, но не решились.
Сегодня Ассистенс – самое большое (25 га) зеленое пространство района Норребро. В 2003-м старую конюшня на углу кладбища преобразовали в музей писателя и художника Германа Стиллинга (www.hermanstillingmuseet.dk). В нем, помимо постоянной экспозиции, есть выставочный зал, мастерская для детей и кафе. С некоторых пор кладбище позиционирует себя как культурный и образовательный центр – семинарами и лекциями (и естественно, «гением места») оно помогает людям осознать собственную идентичность.
США
По части активного управления кладбищами, как, впрочем, по части менеджмента вообще, Америка может дать фору любой стране. Вот, например, как руководят здесь старейшим и красивейшим нью-йоркским кладбищем Грин-Вуд.
Автором открывшегося в 1838 году Грин-Вуда был инженер и выдающийся ландшафтный дизайнер Дэвид Бэйтс Дуглас (1790-1849). Он создавал романтический парк с холмами, тропинками, кустами жасмина и сирени, заросшими прудами и проч., могилы и склепы живописно располагались по склонам холмов и на опушках. Вся структура сохранилась по сей день. В Грин-Вуде до сих пор хоронят. Здесь впечатляют не столько выдающиеся имена усопших (изобретатель Сэмюэль Морзе, композитор Леонард Бернстайн и др.), сколько панорамные виды и красота природы. В середине XIX кладбище было самым посещаемым туристическим местом в США после Ниагарского водопада. Именно оно дало толчок созданию Центрального парка.
В 1999-м году для развития и сохранения Грин-Вуда учредили некоммерческую организацию Green-Wood Historic Fund. Фонд устраивает на кладбище выставки и арт-перформансы, проводит лекции по искусству, празднование Хэллоуина, мемориальные реконструкции в честь героев гражданской войны (их могилы выявили и отреставрировали), издает журнал, создал Клуб друзей Грин-Вуда, собирает частные пожертвования. Кладбище является членом Орнитологического общества США. В 2006-м самое название зарегистрировано как торговая марка. Кладбище Грин-Вуд позиционирует себя как культурный центр Бруклина.
РОССИЯ
Один из пилотных вариантов обновления мемориальных мест в России – Ботанический комплекс «Сад Имени» в Нижнем Новгороде, открывшийся в сентябре 2019-го.
«Сад имени» расположен во внутреннем дворе частного крематория. Авторы идеи – художники Артем Филатов и Алексей Корси. Артем – contemporary artist, участник молодежных Биеннале, стипендиат музея «Гараж». Алексей – архитектор и художник, преподаватель Британки. Именно потому, что они – из сферы высокого искусства, их подход к теме смерти многомерен и сложен. Они не просто облагородили пространство согласно печальному поводу, но создали инсталляцию: из большой колонки в центре двора льется «оратория» – женское сопрано «пропевает» название частей и органов тела на латыни. Цветы в кадках естественные – из средней полосы России. У «Сада имени» есть электронная версия, где можно внести свою лепту, высадить кусты и травы в честь умершего человека, прислать семена и проч.. Наверное, такие электронные заботы смягчают боль потерь и переводят стресс в созидательное русло. Воплотить проект помогали профессионалы: студия ландшафтной архитектуры Fusion, композитор Евгений Вороновский, певица Зоя Петрова и многие другие.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Тема кладбищ неисчерпаема. О новой кладбищенской архитектуре можно почитать здесь:
О подводном кладбище в Майями здесь:
В сети обсуждают устойчивые способы захоронения (прах в кадке с деревом) и виртуальные мемориалы.
Ключевой вопрос – готовы ли мы изменить отношения к кладбищам? Понять, что это не аналог многоэтажного дома, где у каждого – персональная ячейка. На такую роскошь просто нет ресурсов. Мы все – части общностей: того места и людей, среди которых живем и умрем, своего поколения, страны, наконец, глобальной биосистемы. Она и так работает на пределе. Если есть car sharing, co-working и co-living – варианты сознательного потребления, что зазорного в братской могиле? Или в отказе от могилы в принципе – как сделала это Майя Плисецкая.
Как бы то ни было, если смотреть в далекое будущее, то мне, моим костям или праху, будет даже приятно, если рядом с ними, над ними, поставят детскую площадку и на эстраде в праздники станут выступать артисты. (Против чего грозно выступает «Московский Архнадзор».) В смерти нет ничего уж такого невыносимо трагического, она – часть жизни.
